Интервью для сайта teatre.com.ua/
Не у многих людей есть возможность пожить во все времена. Театр — это возможность быть другой, проживать разные жизни, я могу быть какой угодно и по нескольку раз переживать на сцене какие-то счастливые моменты, которые в жизни пробую повторить, но почему-то не получается.

Ольга Лукьяненко самая юная актриса Театра драмы и комедии на Левом берегу Днепра. Родилась 11 июля 1984 года в Киеве. Детство и юность хрупкая маленькая вредина разбросала по летним лагерям в городе Щорсе, играя, влюбляясь и запугивая местных детей страшилками. В Киеве юной леди достались театральные тусовки родителей, а немного позже и театральная жизнь целиком, да еще много-много работы в театре и на съемочной площадке.

Оле одинаково нравится играть на сцене и сниматься в кино, сериалах: «Кадетство», «Дедушка моей мечты», «Возвращение бумеранга», «Волчица», «Держи меня крепче». В 2005, будучи студенткой четвертого курса Института им. Карпенка-Карого, Оля получила «Киевскую пектораль» за лучший дебют в спектакле Алексея Лисовца «Ромео и Джульетта». Вся ее жизнь походит на добрую сказку, где Оля — очень светлый персонаж с ореолом Джульетты. 23-летняя актриса в феврале 2008 заиграется еще в одну маленькую девочку, но только уж больно развращенную: непосредственная Оля сыграет нимфетку Лолиту и очень не скоро сойдет с театральных рельс маленьких ангельских, но дерзких девочек.

«Я люблю если что-то и делать, то отчаянно. Если плакать, то плакать от души, если смеяться, то тоже сильно и по-настоящему»
Бабушки-дедушки
Я родилась в Киеве, но все мое детство прошло в городе Щорс Черниговской области. Я проводила там всевозможные каникулы и праздники. В Щорсе жили мои прабабушка и прадедушка, и мы с бабушкой ездили к ним жить время от времени. Родители мной, конечно же, занимались, но в основном воспитывали бабушки-дедушки.

Я вообще у родителей одна. И была очень вредной, очень противной девочкой. Когда я сейчас вижу таких детей, я вообще не понимаю, как их можно терпеть — и это притом, что я обожаю детей. Доходило до того, что если я чего-нибудь не получала, я просто падала на пол и билась в истерике, потому что все мне подавай, все что я хочу. А поскольку у меня большая семья, то все время находился кто-то, кто защищал меня.

У нас в квартире в Киеве всегда были какие-то гости, я всегда была в обществе, всегда среди взрослых, и у меня не было никакого стесненья, я вообще очень любила общаться с взрослыми, быть на виду.

Мой папа актер, а мама психолог. С 13 лет я жила с отчимом, но в папину творческую тусовку попала. Все вечеринки почему-то проходили у нас, хотя мы жили в однокомнатной квартире, где параллельно жила бабушка, собака — в общем, было весело. Наша квартира вмещала много странных людей, но я как-то не замечала, что было неудобно, было забавно.

«Мне очень нравится эпоха Мэрилин Монро, просто безумно, все эти гангстеры меня впечатляют. А проживать это я как раз и могу — на сцене»
Верил как никто
У меня в жизни был человек, который безоговорочно в меня верил, это мой отчим. Я говорю «был», потому что недавно он умер. Но это был тот человек, который изначально вселял в меня надежду и уверенность в том, что все у меня будет хорошо. А я была маленькая такая, худенькая, но он все равно говорил, что я самая красивая, что я лучше всех и как я вообще могу в себе сомневаться. А ведь моменты уныния бывают у каждого, а он слепо верил, даже больше чем я, и всячески поддерживал.

Актриса, не актриса
Я не мечтала стать актрисой с детства. Во мне было столько энергии, что я хотела быть всеми: и учительницей, и танцовщицей, и певицей, хотела попробовать все. Мне нравилась взрослая жизнь и профессии, какими их изображали в фильмах — чтобы со мной происходили интересные истории, и что-то постоянно случалось.

До поступления в Институт Карпенка-Карого я не была знакома с театром вообще. Правда, бабушка водила меня как-то в ТЮЗ… Я не знала точно, на кого я иду учиться, знала только, что я хочу быть актрисой, но как это будет выглядеть, не представляла. Пошла поступать после школы, все мне говорили, что у меня получится, что я сто процентов поступлю и, естественно, с первого раза я не поступила. Но тогда я уже знала, что буду поступать, пока не поступлю. Мне просто кажется, что в чем-то другом по-настоящему я себя не видела. Предложи мне сейчас быть кем-то не творческой профессии — я просто даже не могу себе этого представить.

«Мне кажется, что сейчас чудесное время, замечательное время, и оно не нравится только тем, кого что-то не устраивает в их жизни»
Не любить писать
Я ненавижу писать. Обожаю общаться, разговаривать, видеть человека, по телефону могу говорить, но очень не люблю что-либо писать. Хотя вот разговоры по аське мне симпатичны, и чтобы обязательно писать с ошибками — так, как думаю. А я ведь когда-то в школе стихи сочиняла и прозу, психоделические наброски, мне это вроде бы нравилось. Еще тогда вела дневники. У меня их куча была, ни одного до конца так и не дописав, я начинала новые. Мне нравился сам факт того, что я завожу дневник и выбираю красочные тетрадки. А теперь я играю, и не пишу, даже письма, ведь с моим-то родом деятельности, очень важен контакт с живым человеком без посредничества носителей.

Сказочный персонаж и места страха
Вот я одела шапочку, а мне друг и говорит: «О, ты похожа в ней на сказочного персонажа». А ведь так и есть, в детстве я настолько верила во все, что жила на самом деле в сказке. Это, наверное, мама меня до такого довела, как-то сказав, что если я достану ноги из-под одеяла — а я ужасно любила раскрываться — то ко мне придет карлик и утащит меня за ноги. Вот как такое можно говорить маленькому ребенку, я же боялась этого карлика ужасно. И не так давно я начала ноги раскрывать, даже когда жарко было. Еще помню, по комнате разгуливал маленький Дед Мороз, и оживали игрушки, не смотрите так, ведь я могу сослаться на сильно развитую фантазию, творческий потенциал. Сейчас я помню все это как реальность, я не могу сказать, что я была сказочным персонажем, просто все вокруг происходящее походило на живописную добрую сказку. Мне настолько верилось, что, выглянув в окно, я все увижу красивым, что так и происходило.

Я до сих пор боюсь темноты и даже сплю со светильником, красивым таким — серебряным светиться.

Оля шапочку надела и стала сказочной-сказочной
Зато в лагерях — а я там все детство и юность провела — я страшно любила пугать других, но боялась больше всех. Были истории о Красной Руке, хотя, казалось бы, что это, а ведь было страшно, до чертиков. Шкаф тоже был местом страха. В лагерях часто бывали огромные шкафы, и воображение рисовало, как оттуда что-то выползает. Еще мы любили залезть в шкаф и вызывать там гномика.

ВедьмоФея
Я совершенно по-разному себя представляю как персонаж, но иногда я представляю себя ведьмой. Ведь не всегда же хочется быть хорошей, хотя я положительный человек, но иногда надо побыть чуть-чуть гадкой. Я представляюсь себе не страшной мегерой, а симпатичной Ведьмочкой, которая делает мелкие пакости, но не со зла, никак не со зла. А позитивную свою сторону я вижу Феей. Недавно я стала крестной и решила, что для своего крестника ею и буду, вот в прямом смысле буду феей. Он просто еще маленький и этого не понимает. Я ему какие-то подарки приношу, но он же этого еще не может оценить. А дальше я хочу у него олицетворяться именно с феей, чтобы делать для него какие-то чудеса. Мне очень хочется для кого-то делать чудеса.

Одной из первых ролей Оли в Театре на Левом берегу Днепра был зайчик
Чего делать, чего не делать
Я не люблю вообще врать и лицемерить. Если так уж получается, то я говорю человеку прямо, я поняла, что это лучше, чем вилять. Стараюсь не допускать плохих мыслей, я оптимист. В депрессии я не впадаю, а стараюсь других вытягивать. И даже когда у меня что-то не ладится, то я нахожу человека, которому хуже, чем мне, и стараюсь его поднять, вытянуть из его тяжелой ситуации и постепенно я понимаю, что могу что-то в этом мире для кого-то сделать — и мне становится хорошо. А то, что мне плохо — это ведь относительно. В жизни бывает по-разному. Светлые полосы сменяются темными, и темные надо просто уметь переживать. Я даже знаю, как оно будет наперед, ведь все циклично. Но в смутные дни я не закрываюсь, в них я тоже вижу позитив, поскольку бывает приятно и погрустить иногда. Не то, чтобы я впадаю в мазохизм и роюсь в себе от души, но эти смены полюсов помогают в творчестве. Я как актриса все эти мои состояния замечаю, коллекционирую впечатления, эмоции. Иногда, когда мне плохо, я даже думаю, где бы я могла эту краску использовать, как мне запомнить это ощущенье, чтобы понять, как оно возникает. Это сложно, но возможно.

Я помню, в институте нас просили наблюдать за собой нарочно во всех эмоциональных состояниях. А сейчас это уже вошло в привычку. Но ты полностью не прочувствуешь ощущение, если ты себя постоянно контролируешь, поэтому я это делаю не всегда. Иногда я себя вижу и понимаю, что я сейчас выгляжу отвратительно, и совершаю ужасные поступки, но ничего с собой поделать не могу. Или же не хочу, возможно, мне просто нужно довести до конца какую-то нелицеприятную линию для получения опыта.

Митницкий
Актерского мастерства я училась у Эдуарда Марковича Митницкого, он был руководителем моего актерского курса, и он же художественный руководитель в Театре на Левом берегу. Я не так часто видела его в Институте, как бы мне лично того хотелось, у него все-таки театр. Но это человек, у которого можно поучиться не только актерскому мастерству, но и школе жизни, столько у него опыта. Все что говорит Эдуард Маркович — это какие-то истины на самом деле. Я с ним во всем согласна, особенно касательно того, что актер должен быть не просто красивым и трудолюбивым, но и умным. Правда от себя еще добавила бы, что хорошему актеру должно быть и хорошим человеком, по крайней мере, честным перед самим собой.

«Я не против быть немножко плохой, но главное, чтобы люди не страдали из-за тебя очень сильно, чтобы эта твоя нехорошесть не мешала другим жить»
Алексей Лисовец и его Джульетта
Алексей Лисовец, режиссер «Ромео и Джульетты» на Левом берегу открыл меня как актрису. Джульетта была моя первой серьезной ролью. Я пришла на пробы, он дал мне несколько монологов, а через какое-то время сообщил, что я буду играть Джульетту. И начались наши с ним долгие репетиции.

Джульетта, которую хотел видеть Лисовец, должна была быть девочкой, ребенком, непосредственной, но не наигранной. Ему надо было убедиться, что я могу быть настоящей, на самом деле могу сидеть на сцене и чесать нос, потому что не все же выставлено режиссером. Хотя прекрасная режиссура нас хорошо всех держит, но детали зависят от актеров. К тому же Джульетта не остается такой, какой была, она превращается в женщину, испытавшую многое. И это тоже я должна была понять, как сыграть. А ведь тогда, два года назад я еще много чего в жизни не пережила из того, что выпало маленькой Джульетте. И мне оставалось только слепо верить Алексею Лисовцу, что, да, так она и поступила. Сейчас я уже понимаю, насколько он был прав.

«Изначально Алексей Иванович ставил спектакль на Ромео, ему нужен был взрослый Ромео-Гамлет. И с Ахтемом Сеитаблаевым у нас получился очень хороший трогательный дуэт»
Репетиции и репетиции
Во время репетиций было безумно хорошо. Я сейчас вспоминаю, как мне говорили: «Вот ты подожди, останется три недели до премьеры, и ты посмотришь, какой бывает Алексей Иванович!» Но со мной такого не было. Мне многие говорят, что он со мной нянчился, все настолько подробно объясняя, что не понять его было невозможно. Он давал мне столько времени, сколько мне нужно, никогда на меня не злился, не упрекал в том, что я чего-то не понимаю. Он настоящий педагог, что немаловажно, и хороший человек. А я параллельно с репетициями еще училась в институте и снималась в ситкоме «Дедушка моей мечты», у меня тогда прям такой бешеный перегруз был. Но это очень полезный опыт. Свободного времени тогда не было вообще. И бывали такие моменты, когда я безумно на себя злилась. Даже из-за технических вещей. Например, когда я репетировала кровать крутить. Это сейчас я знаю, что я буду ее крутит, даже если она выедет куда-то не туда. Но тогда перед премьерой еще колесики были другие — и ее было очень сложно двигать. И я злясь на себя, оставалась после репетиций и крутила эту кровать со слезами на глазах, потому что у меня не получалось так, как нужно, как хотел Алексей Иванович. Я злилась — и эта злость постепенно переходила в результат.

Джульетта-Лолита
Я до сих пор себя чувствую Джульеттой, она мне дала невероятно много. Мне кажется, что я у нее научилась тому, как надо любить, и что это за чувство такое — любовь. Джульетта мне очень близка, я себя ощущаю ею во многих моментах моей жизни. А в феврале я буду Лолитой. Еще в институте я мечтала сыграть эти две роли, с монологом Джульетты я поступала, Лолиту я точно знала, что смогу потянуть. Во мне есть та непосредственность, без которой нельзя играть эти роли — одной внешности недостаточно, инфантильность должна быть внутри. Я считаю, что моя внешность совпадает с моим внутренним наполнением и плюс моя детскость, и мой опыт, и какая-то мудрость — это все сочетается в очень хороший коктейль для избалованной нимфетки Лолиты.

«Я не люблю убегать от реальности. Я вообще не люблю убегать от чего-либо»
Плохая девочка
Мне очень хочется поиграть плохих персонажей. К примеру, в сериале «Держи меня крепче», который идет по РТР-планета, я играю гламурную секретаршу, которая всем строит козни. Она самый негативный персонаж в сериале — и мне это так нравится! У меня не возникает никаких трудностей с этим персонажем, роль меня прикрывает во всем, ведь если я стервозная на экране, это не значит, что я такая и в жизни. Просто я достаю из себя негативные качества и раздуваю их. Мне интересно играть негативные роли, я ужасно хочу поиграть каких-то плохих персонажей, маргиналов, психопатов, наркоманов; из классики, возможно, Кармен.

«Любовь дает силы, эмоциональные переживания, которые дают тебе творить, а для меня и моего творчества это необходимо»